Критика / Статьи / Интервью
определенной условностью . Важную роль в этом играют и слова-сигналы , и известная закрепленность образов за определенными ситуациями . Складывается эстетика традиции , эстетика привычного , знакомого , установленного . Существовал спектр привычных тем , мотивов , набор поэтических образов , тропов , топонимов . Мастерство поэта проявляется в умелом варьировании общепринятыми образными клише . Его задачей было выявить новый аспект , отразить новый нюанс , найти и воспеть « аварэ », еще не выраженное до него ».
Тэйка довел до совершенства прием аллюзии ( хонкадори ), который представляет разного рода заимствования из произведений предшествующей литературы . Использование приема создает обширный культурный контекст для поэтического сочинения , выводит его содержание за рамки текста и с помощью отсылок , намеков и прямых текстуальных включений , вплоть до цитирования , способствует рождению ассоциативного фона .
Начальный этап в формировании приема хонкадори раскрывает поэзия « Манъёсю », в которой обозначается явление контаминации , типичное для фольклорной стадии развития поэзии . « Наиболее типичны для этой антологии заимствования , которые приводили к появлению общих зачинов , общих концовок , « общих мест », т . е . к появлению различных вариантов песен . Эти варианты японские ученые обычно определяют термином « руйка » ( сходные песни ) и справедливо указывают , что это результат прямого влияния устной традиции народного творчества ( в отличие от хонкадори — обязательного приема литературной поэзии ). В этом объяснении дана правильная аргументация , но не учтена диалектическая связь этих явлений . Они качественно различны , но органически связаны между собой и представляют , по сути , одно явление , только на разных ( качественно иных ) уровнях развития . Кроме того , термин « руйка » характеризует не сам прием , а является обозначением для близких вариантов песен . При такого рода заимствованиях , которые встречаются в « Манъёсю », происходит как бы « смешение » двух разных произведений , то , что именуется контаминацией и , как известно , очень распространено в народной поэзии ». С другой стороны , « песни более ранних слоев антологии могли рассматриваться поэтами более позднего периода как образцы « прежней » поэзии ».
В качестве примера хонкадори И . А . Боронина приводит стихи неизвестного поэта из цикла « Поют о луне » седьмой книги « Манъёсю » (« Собрание мириад листьев », 1085 ):
Имо га атари Ва га содэ фураму Ко но ма ёри Идэкуру цуки ни Кумо на танабики
( Неизвестный поэт )
Любимой Я рукавом помахаю . Из-за деревьев Выходящую луну Не застилайте , облака !
( Перевод И . А . Борониной )
Автор заимствует две с лишним строки из стихотворения Какиномото Хитомаро ( 680 — 710 ), сложенного после расставания с женой : Ивами но я Такацуно яма но Ко но ма ёри Ва га фуру содэ о Имо мицураму ка
( Какиномото Хитамаро )
В Ивами , С горы Такацуно , Из-за деревьев Я рукавом махал — Любимая увидела , наверно .
( Перевод И . А . Борониной )
Однако во времена « Манъёсю » прием аллюзии еще не мог найти широкого применения . Гораздо чаще его стали использовать к концу IX столетия , и антология « Манъёсю » послужила источником для заимствований .
Мусубу тэ но Исима о сэба Миокуяма но Ивагаки киёмидзу Акадзу мо ару кана
( Какиномото Хитамаро )
Зачерпнешь рукой Чистую воду источника , Что средь скал В глухих горах повстречал , Но вволю не напьешься ею !
( Перевод Т . И . Бреславец )
Японская исследовательница Танака Ютака сравнивает стихотворение Хитомаро с произведением Ки-но Цураюки ( 872 — 920 ) и заключает , что заимствованный текст затрагивает образно-тематическую ткань сочинения ( кокоро-котоба ) и сконцентрирован в полу-метафорическом введении ( дзёси ). По мысли филолога , подобный тип использования материала предшествующей поэзии близок созданию песен разряда руйка — однотипных . Существует также специ-