- Доброе утро, любимая! - шепнул Леон на ушко Хиляль, чувствуя, как все её тело напряглось в его руках. Хиляль обернулась и синие молнии в тяжёлом прищуре глаз буквально испепелили Леона своим огнём.
- Ты меня напугал! - сердито буркнула Хиляль, пропустив мимо ушей приветствие мужа. Тот хмыкнул, поняв, что обиды не рассеялись с первыми лучами солнца, не измельчились под острым лезвием ножа, не растворились в пряно-сладковатых запахах корицы и яблок.
Хиляль все ещё дулась. Но меньше всего сейчас Леону хотелось тратить время на разговоры. В скромном, и в то же время соблазнительном вырезе на платье Хиляль виднелись трогательно выпирающие ключицы, и Леон, захваченный их рассматриваем, сглотнул слюну, в свою очередь, сделав вид, что не обращает внимания на недовольный тон жены. Та уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но не вышло.
-Леон, отпусти! У меня очень много дел! Не мешай мне!
-Завтра же я верну Изабеллу в особняк! - решительно произнёс Леон, глядя в сверкающие голубые глаза Хиляль. - Кухарка должна находиться на кухне, а моя жена - рядом со мной.
- Даже не вздумай! - Хиляль дернулась, пытаясь освободиться из крепкого объятия, но силы были не равны. - Пока мы здесь, готовить буду я. И это не обсуждается.
- Хорошо, - Леон вдруг разжал руки, и Хиляль почувствовала разочарование: обиды обидами, но как же приятно было находиться в любимых объятиях, по которым она уже успела соскучиться, но продолжала ершиться и вымещать свою злобу на муже. Хотя тот не был ни в чем виноват. А вот эти его родственники....
- Не пора ли нам, маленькая госпожа, прояснить ситуацию? - Леон схватил яблоко со стола и лениво откусил. Его спокойствие и нарочитая неторопливость начала действовать на Хиляль раздражающе.