ЮБИЛЕИ | АРКТИЧЕСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
поставили на возвышенности. Потом, как расска-
зывали люди, эта сопка раскололась, нарта упала в
ущелье, и долго в этом месте горел огонь. А потом
образовалась впадина, в которую небольшим озер-
цом собиралась вода. Сейчас там большое чистое
озеро с прозрачной, живой водой…
За собственное оленье стадо, которое он сам не
покладая рук вырастил, отец был признан кулаком.
Всё нажитое непосильным трудом состояние было
в одночасье конфисковано. Оставленные на жизнь
несколько десятков оленей погибли в весеннюю
непогодицу. Чтобы как-то выжить, им пришлось
прижиться оседло на фактории.
Анна Максимовна с неподдельной радостью
вспоминает годы далёкого, трудного детства:
– Как рассказывают старожилы в тундре, мои
предки из рода Езынги когда-то считались состоя-
тельными и счастливыми людьми. У них были своя
земля, многотысячные стада, пастбища, древние
дороги кочевий… Они имели хорошие добротные
чумы, необходимые снаряжение и орудия труда,
изготовленные своими руками, тёплую одежду.
Они были здоровыми людьми, трудились на родной
земле, пасли оленей, ловили рыбу, растили детей,
верили в будущее. Тогда они думали, что никогда
не прервётся налаженный веками и переданный
предками традиционный уклад жизни. По-ненецки
говорят: «Сава илангана илевана малянгана». До-
словно: «Когда мы жили хорошей жизнью». Люди
жили и трудились на своей вольной земле и никому
ничего не должны были. Сами строили свою жизнь,
соблюдали древние традиции и вековые обычаи,
уважали людей. Но преобразования в стране дош-
ли и до северных окраин. Так и мой отец вместе
с другими земляками был признан зажиточным
оленеводом, кулаком и в одночасье всё потерял,
оставшись бедным, обездоленным, оскорблённым
и униженным. Радовались тому, что в тюрьму не
посадили. Семье не на что было жить. Отец тру-
дился день и ночь, чтобы прокормить детей. Но не
суждено было выжить многим из моих братьев и се-
стёр. Ещё не осознав, что такое жизнь, не испытав
радостей и счастья, один за другим они покидали
грешную землю. А вскоре и отец, не выдержав ли-
шений и испытаний, душевных ран и переживаний,
тяжело заболел и вскоре умер. Остались мать и
четверо детей, среди них я, маленькая девочка.
Один из братьев, Лева, умер впоследствии от не-
счастного случая… Остались мы трое, два моих
брата Иван и Сергей, да я. Тогда наступили очень
тяжёлые годы… Мы жили очень бедно, не было
еды, износились одежда и чум, – не торопясь, часто
задумываясь, с большим волнением продолжает
моя собеседница. Я видела, как ей было непросто
и трудно вспоминать давно прожитые годы.
После смерти главы семейства жизнь стала
просто невыносимой. Опорой и надеждой стали
старшие братья. Они незаметно повзрослели.
Вчерашние мальчики, взвалившие на неокрепшие
плечи всю заботу о семье, вынуждены были пре-
вратиться в настоящих мужчин. Этим и утешалась
мать, глядя на детей. Видимо, и у неё, как говорит-
ся, открылось второе дыхание, и с новой силой она
бралась за любую работу, всё такую же трудную и
малооплачиваемую.
Братья ходили на охоту, зимой долбили лёд,
ставили сети, летом ловили рыбу неводом, вы-
полняли всю мужскую работу. Иногда им помогала
маленькая Нейко, так назвали её при рождении
по-ненецки. Как вспоминает Анна Максимовна, она
стояла на берегу и, как велели братья, поддержи-
вала мокрую сеть. Чаще, конечно, не справлялась,
падала на ровном месте. Но в этот момент прибе-
гал на помощь один из братьев. Потом они долго
тянули сеть, а она в ожидании сидела на берегу, не-
отступно следила за братьями и зачастую засыпала
в кустах. Сказывались малолетство и, несомненно,
нехватка витаминов и недостаточное питание. Бра-
тья с уловом возвращались, а затем все вместе шли
домой, где с радостью вместе ужинали.
Вскоре мать нашла работу в пекарне, она
чистила мешки из-под муки. Это нелёгкая, кро-
потливая и дешёвая, неблагодарная работа. Она
носила воду и дрова, топила печи, мыла полы,
убирала снег. Почти везде, во всех организациях
работали женщины. Это были тяжёлые, голодные
военные годы, они тянулись долго и, казалось,
никогда не закончатся. Маленькая девочка бес-
прекословно слушалась маму и беспрекословно
помогала ей. Нейко была весёлой и жизнерадост-
ной, её задорный и заливистый смех радовал и
заряжал положительной энергией и отвлекал от
тяжестей жизни не только родных, но и тех, кто
жил рядом. Она не знала другой, хорошей, сытой
жизни, довольствовалась тем, что на столе был
кусок чёрствого хлеба, который запивала чаем,
настоянным на тундровых травах и ягодных ли-
стьях, а на ужин – чашка горячей ухи из рыбы, с
большим трудом добытой братьями. И вкуснее
её ничего не было… А назавтра наступал новый
светлый день, которому Нейко несказанно радо-
валась. Она всегда была со всеми приветлива и
доброжелательна, за это девочку все любили, а
её маму уважали.
СЕВЕРЯНЕ № 4, 2018
51