ЛЮДИ ОСТРОВОВ
— Когда я помогаю нивхам, появляется
смысл. Долг Сахалину как бы отдаю, легче
становится жить. А в прошлом году ещё и
мастерить начал. Стал счастливый и понял,
в чём счастье. Оно просто ни в чем. Смысл
обрел, цель нашел жизни, — улыбается Эд.
нают перманентно. Да ещё посели-
лась в мыслях четкая уверенность в
"спайке" местных пограничников и
рыбопромышленников.
— Просто положили на пол
нашего члена общины, он со страху
во всем сознался. И все. Суда никако-
го до сих пор не было. И за то, что нас
по сути разорили — забрали вещей
на 300 тысяч рублей, половину из
которых так и не вернули, никто так
и не ответил, — вздыхает Людмила.
Мысль о несправедливости отно-
шения российских властей к КМНС
и неоправданности всех попыток
превратить быт коренных сахалин-
цев в браконьерство сквозит в реке
её речи, как спешащие на нерест
лососи, не сдерживаемые сетями
или рыбоучетными заграждениями.
В прошлом году она даже организо-
вывала пикет с участием предста-
вителей коренных этносов прямо на
Ныйском заливе.
Это, а также многочисленные
письма и некоторое внимание СМИ,
признается она, несколько сбавили
накал противостояния и заставили
правоохранителей охладить пыл. Но
глобально проблема существования
коренных народов, которые оста-
ются гостями на своей собственной
земле, никак не решается годами и
десятилетиями.
— Сейчас они придумали новое
— при выходе в море я должна зво-
нить и предупреждать об этом. И
64
если не дай бог не предупрежу, а
меня поймают — все, я нарушитель-
ница. Лодка при этом зарегистри-
рована, все документы есть, но это
никого не волнует. Пограничникам
так якобы проще. Но браконьеры
ничего такого не делают, они по-
всюду просто, и их никто не ловит.
А если что — они снимаются с якоря
и уходят за пролив. Конечно, КМНС
легче ловить — мы вот никуда не
денемся. Всегда можно на стан с ав-
томатами приехать, всех положить
на землю, всё забрать и потом раз-
бираться не спеша — виноват, не
виноват, — Людмила Варанкина пе-
ребирает руками кожаный ремешок
и смотрит на нас с какой-то грустью
и отчаянием.
Конфликт между пограничника-
ми и коренными народами, то раз-
гораясь, то затихая, продолжается
несколько последних лет. Его причи-
ны просты: сами коренные жители и
сотрудники ФСБ по-разному тракту-
ют обоюдные права и обязанности.
Добавляет проблем и несовершен-
ство российского законодательства,
которое с одной стороны защищает
КМНС и что-то им постоянно обеща-
ет, а с другой — работает совсем не
так, как задумывают законодатели.
Вызывает отторжение у КМНС и
необходимость каких бы то ни было
отчетов перед контролирующи-
ми органами — они свято уверены
в том, что лосось, из-за которого и
происходит большинство конфлик-
тов, принадлежит им наравне со
всей природой. Что такое феде-
ральный ресурс и почему его можно
ловить только так, как хочется со-
трудникам погрануправления или
каким-то товарищам в Южно-
Сахалинске, придумывающим РУЗы
и дни пропуска, далеко не все корен-
ные жители острова могут и хотят
понять. Медведям, в конце концов,
никто не диктует правила рыбной
ловли.
— Мы не хотим ничего сверх-
естественного, не требуем ничего
особенного — дайте нам только рыбу
ловить, только это нам осталось,
всё остальное уничтожено уже. Но
и этого не дают — вводят какие-то
дни пропуска, подкарауливают нас
на каждом шагу. Рыбы и так нет, и
я прям страдаю. Не могу я без рыбы
жить. Я народ севера, я пытаюсь дер-
САХАЛИН P.S. №11 (4), декабрь 2018-февраль 2019
жаться за это, сохранить хоть что-то
из наследия… И меня же штрафуют?
Это нормально?
Огненный Mark Qualis несется на
север, приближается к мосту через
Тымь. Сидящий за рулем Эдуард
втаптывает педаль газа ещё глубже в
пол — только так, уверен он, можно
проскочить через образовавшиеся
здесь после последнего ремонта ас-
фальтовые волны. История отноше-
ния Людмилы и Эдуарда сама по себе
заслуживает отдельного рассказа. Он
из Невельска, она из Ноглик, позна-
комились и три года общались по те-
лефону. Потом она приехала к нему,
но в южном городе широкой душе
оказалось тесно. Решили перебрать-
ся на север. И тут уже раскрылся с
неожиданной стороны сам Эдуард
— влюбился не только в Людмилу,
но и в культуру немногочисленных
нивхов Сахалина.
Сейчас они вместе, Людмилу он
называет просто "девочка", пыта-
ется хоть как-то наладить быт ма-
ленькой общины нивхов в большом
мире законодательных штормов и
пограничных неурядиц.
Традиционное запустение
— Что сказать вам? Все сами
видите. Все разваливается, все сы-
пется, — вздыхает пожилой Петр
Васильевич, которого здесь называ-
ют просто Дед. В маленьком домике,
стоящем практически на берегу
Ныйского залива, он живет вместе
с детьми и внуками. Ветхое строе-
ние некогда относилось к железной
дороге — в 200 метрах от него через
впадающую в залив речку ещё пере-
кинут железобетонный мост, по ко-
торому 15 лет назад была проложена
узкоколейная линия, соединявшая
Оху и Ноглики.
На обслуживании этого транс-
портного объекта Петр Николаевич
вместе со своей супругой Лидией
— знаменитой в узких кругах хра-
нительницей языка предков и ге-
роиней десятков документалок и
публикаций, отпахал 20 лет. Сегодня
железную дорогу разобрали, баба
Лида умерла, а дом, который некогда
принадлежал железной дороге, бук-
вально повис в воздухе — здесь нет