развлечения
Право и Защита
жение : бухнулся перед квартирантом на колени , лбом об пол треснулся и запричитал подстать Акулине :
— Прости ты нас ! Прости , Марк Яклич , что тебе нас мучить ! Али радость какая от того ?!
Квартирант , глядя на коленопреклоненного здоровенного мужика , рассмеялся только и сказал :
— Будет тебе , Петр , дурака‐то валять ! Давай‐ка , вставай ! Ты , чем на колени бухаться передо мною , Акулину бы вожжами поучил маненько . Глядишь , эта дурь с нее разом бы и сошла ! У баб от полнокровия такое бывает , а как пустишь юшку , им легшает !
— Велишь ?! — с надеждой отозвался Петр , вскакивая на ноги . — Ежели отдеру ее вожжами , довольным будешь ? Отпустишь бабе ?
— Тю ! Да ты ополоумел совсем ! — удивленно ответил Марк .
Эти слова были последней каплей , переполнившей чашу терпения Шкарина .
— Тут‐то меня , ваше благородие , и забрало совсем ! — рассказывал Петр далее на следствии . — Ах же , ты же , думаю , едрена вошь ! Улыбочки все скалишь !? Да кыыык дам ему стаканом по башке , а потом еще со всего маху прям по сопатке , да еще потом ногой в брюхо — это когда он упал уже на пол . Поднял ему башку от полу за волосья и говорю , а сам , вашбродь , от злобы ажно весь трясусь : « Ну , вражина колдовская , говори сей же момент , что прощаешь Акулину !» Взроптал он : « Прощаю , говорит , коль так дело оборачивается !» — « Э , нет , — говорю . — Ты , давай по всей форме сказывай !» Он крутиться начал : « По какойтакой форме !? Облом ты дубовый !» — кричит .
— Дал я ему , ваше благородие , еще разик в шею , чтобы он не обзывался , и говорю : « Повторяй за мною , чертенячий прислужник : « Бог простит , и я прощаю рабе божьей Акулине все ее вины передо мною »! И заставил я его этак повторить трижды ! Вот как он все это сказал , Акулина за стенкою затихла ! Отпустило ее . Обрадовались мы , и все уже втроем еще водки выпили , « на мировую », хотя Марк , конечно , на меня маненько серчал , что я его побил , и потому сказал , что спать ляжет .
* * * Как , оказалось , радовались они преждевременно : ночью на Акулину опять « накатило », и Петр проснулся от ее дикого вопля : « Опять , опять , Марк опять мне грозит »! Пьяненький Шкарин спросонок , выведенный из себя , пошел за перегородку к квартиранту , спавшему пьяным сном . Он сбросил Марка с постели на пол и стал остервенело бить его руками и ногами , а остановился , только когда почувствовал , что наносит удары по мертвому , как ему показалось , телу . Лабзин лежал , не шевелясь , как бесчувственное бревно .
— Корни‐то валерьянки ты зачем ему в рот пихал ? — спросил следователь . — Ополоумел , что ли ?
— Тут , ваше благородие , до того недалеко было , но с корнями это не я придумал . Как Марк затих , пошел я на нашу половину и говорю Акулине : « Я его , кажись , того — убил совсем ». А у нее в этот момент « откатило », соображала все : « Не , говорит , Петя , от людей слыхала я , что колдуны так просто не умирают . Они только притворяются мертвыми ! Сейчас проверить требуется !», и сует она мне эти самые корешки .
Это были корни того самого болдариона из запаса , доставленного Акулине дьяконицей Мысовой . Вооружив ими мужа , она отправила его в закуток Лабзина , снабдив соответствующими инструкциями по применению « верного средства ». Следуя этим указаниям , Петр Шкарин , подойдя к распростертому на полу телу Лабзина , вложил ему в рукав нижней рубахи тот корешок , что был побольше , а остальные сунул ему в рот и стал ждать : не очнется ли « притворщик »? Через некоторое время , убедившись , что Лабзин начал коченеть , а значит , « умер окончательно », Шкарин связал ему руки кушаком , чтобы удобнее было тащить , отволок труп к Москве-реке и сбросил его в прорубь .
Содеянного Шкарины поначалу испугались не очень сильно . Петру очень нравилось , что он одержал такую решительную победу над колдуном , а у Акулины припадки вовсе прекратились . Чего же лучше желать ?! Второй квартирант , Варфоломей Котов , поведение Шкарина целиком одобрял , и вместе они с ним два дня славно попили . Вечером 12 марта в гости к Шкариным наведалась Мысова , желавшая разузнать , как у них делишки . Дьяконица застала Петра и Котова выпившими , а Акулина плакала на кухне . — Ну и чего ревешь ? — спросила ее Мысова . — Да как не плакать ?! — всхлипнув , сказала та . — Петенька мой , считай , пропал — теперь , наверное , на каторгу пойдет . Марка‐то дома уж нет , в проруби он теперь сидит !
Дьяконица от греха подальше ушла от Шкариных , а Петр с Акулиной весь вечер и полночи решали , что им теперь делать . Пропажу Марка рано или поздно должны были заметить , да и Мысова была « в курсе дела », короче говоря , « шила в мешке не утаишь », в маленьком городе все равно все станет известно . Додумавшись до этого , Петр решил пойти и принести повинную , что он и сделал утром 13 марта .
* * * До суда Шкарин просидел в тюрьме больше полутора лет : дело его слушалось 8 декабря 1872 года . В узилище ему стукнуло 43 года , к своему арестантскому положению он вполне привык , а потому , представ перед судом присяжных , держался спокойно . Высокий и плотный , с большим открытым лбом , Петр , сидя на скамье подсудимых , равнодушно поглядывал в зал и так же равнодушно отвечал на вопросы , обращенные к нему .
68 ЯНВАРЬ — ИЮНЬ , 2017 , № 1 — 6 www . pravo-mag . com