Дальше были концерты с военными и симфоническими оркестрами, хорами, грузовиками, лошадьми и удавами. Ну и, конечно, «Ленин-Гриб» - первое
блестящее воплощение поп-механического принципа в немузыкальном проекте.
Безудержное пост-модернистское буйство «Поп-механики» лучше всего
отображало хаотичное и беспорядочное время рубежа 80-х и 90-х – время
упоения наступившей свободой, время вседозволенности и эйфории, время
настоящей революции – в искусстве, в сознании, в обществе.
По следам «Поп-механики»
«Поп-механика» с большим успехом гастролировала по России, Европе и
Японии. Концерты и записи с Джоном Зорном, Биллом Лазвеллом, Генри Кайзером, Дэвидом Моссом ввели его в круг элиты нового джаза. Ошеломленная
публика в Германии, Италии, Финляндии, Швеции, США и Британии со смешанным чувством восхищения, ужаса и недоумения взирала на эту смесь авангарда, цирка, театра абсурда, индустриального искусства и зоопарка – ничего
подобного на Западе не было ни тогда, не появилось и сейчас. Когда я уезжал
жить в Лондон, он поручил мне вести от его имени переговоры о грандиозном
представлении «Поп-механики» на сцене лондонского Royal Festival Hall.
24
Дискография Курёхина огромна – она насчитывает с полсотни дисков и
невероятно разнообразна. Сольные фортепианные записи, импровизационные проекты с Джоном Зорном, Дэвидом Моссом, Владимиром Чекасиным и
Сергеем Летовым, коллаж «Насекомой культуры», авангардный танцевальный
проект с берлинским ди-джеем WestBam, электроника «Популярной науки»
с Генри Кайзером, синтетические оркестровые проекты типа «Воробьиной
оратории» и конечно же «Популярная механика». Начинала работу по изданию курехинской музыки британская Leo Records, сегодня его пластинки –
в каталоге «Мелодии», Rykodics, SoLyd Recods, созданного им незадолго до
смерти вместе с Николаем Дмитриевым лейбла «Длинные руки» и придуманного уже Анастасией Курёхиной лейбла «Популярная механика».
Первая же серьезная работа Сергея в кино – музыка к фильму Олега Тепцова «Господин оформитель» - показ ала, что и здесь он настоящий гений.
Созданное им звуковое музыкальное пространство многократно усилило
мистическую составляющую таинственной петербургской истории. Затем последовали не менее блистательные «Замок» Алексея Балабанова, «Оно» Сергея Овчарова, «Посвященный» того же Олега Тепцова, и еще многие-многие
другие. Уже в 1990 году культовая немецкая художница Ребекка Хорн привлекла его к созданию музыки к ее фильму «Спальня Бастера», основанному
на творчестве великого комика Бастера Китона.
А спустя некоторое время Сергей и сам начинает сниматься в кино – свою
первую роль он сыграл в картине Аркадия Тигая «Лох – победитель воды»,
потом были прекрасные фильмы Сергея Дебижева «Комплекс невменяемости»
и «Два капитана-2», которые уже и по киноязыку выглядели полноценными
курёхинскими работами.
В 1994 году он написал музыку к фильму Сергея Соловьева «Три сестры».
Эта работа должна была стать лишь началом очень серьезного сотрудничества. В планах двух Сергеев была оперная трилогия - «Анна Каренина», «Чайка» и «Доктор Живаго». Была достигнута договоренность с Большим театром,
даже началась работа…
Смертельная болезнь настигла его на пике творческой формы, и бессмысленно сейчас говорить, как далеко в своих наполеоновских планах зашел
бы Сергей Курёхин. Во всем, что он делал, он оставался в первую очередь
художником. Он по-прежнему дерзко играл, и в тщательно выстраиваемых
конструкциях – музыкальных, театральных, кинематографических и даже политических - упивался в первую очередь красотой и шокирующей неожиданностью замысла.
Память о Сергее Курёхине живет – в фестивале SKIF, с его многочисленными замечательными ответвлениями – «Электро-Механика», «ЭтноМеханика», и в носящем его имя Фонде.
Теперь появилась и Премия Сергея Курехина. Она должна стать премией за дерзость и смелость, за ниспровержение и революционность, за
роскошь замысла и мастерство его воплощения.
Она должна стать настоящей Премией Сергея Курехина.
In the wake of Popular Mechanics
Хиль позволил вынести себя на сцену с головы до ног завернутым в фольгу и
пел, пока Африка, Тимур и некрореалисты раскручивали его, как рулон обоев.
Даже актрису мировой славы Ванессу Редгрейв Курёхин заставил ползать на
четвереньках по сцене «Октябрьского».
25