экзаменов, поэтому классический лук таскать с собой ей надоело быстро.
— Ничего особенного. Родилась в сиреневой шишке, увлечения — шитьё, танцы, вязание, изготовление фонарей. Почему решила стать портным — не написано. Никаких столкновений со Стражей и с Судом Обители, никаких выдающихся достижений, так что, похоже, никто не обращал на неё внимания и не расщедрился на подробное досье.
— Не удивлюсь, если досье составили после того, как она пропала, — заметила Плаш, которая к этому моменту уже успела утрамбовать в аптечку бессчётное количество склянок и сейчас старательно запихивала большую банку с непонятным серым порошком. — У нас так делали. Ами что-то натворила в Ларделле, и у нас запросили на неё досье. Глава сказала умолчать обо всех проступках Ами, чтобы не усугублять её дела на Суде. Привязали бы к Тюремной Рябине, и дело с концом, а так просто запретили появляться в Ларделле.
Эри задумчиво покивала, пометив что-то у себя в блокноте. Наверняка решила разузнать в свободное время побольше об этой Ами, чтобы пополнить свои записки.
— Эри, а карты нет? — обдумав слова Плаш, спросила Кэм. — Возможно, нам придётся самим лететь в этот Лардан, если в Ларграпе ничего не знают. Где её дерево?
— К северу, я там была, — отмахнулась Эри. — Если что, часа за два долетим.
В том, что их группе (полностью состоящей из еловых фей) дали расследовать исчезновение еловой феи, отчётливо ощущалась рука Ожи: кто-кто, а она всегда знала биографии сотрудников от и до. Кэм была этому рада: лететь, скажем, к рябиновым феям и лезть в их дела, не обладая значительным опытом, было бы не слишком приятно; рядом с её елью росла рябина, обжитая феями, и стычкам не было конца.
Должность ничем не помогла бы. Когда ты спас нескольких фей или раскрыл сложное дело, тебя начинают нехотя посвящать во внутренние дела. А когда ты выпустился из Академии год назад и ещё не успел сделать ничего выдающегося — все, кому не лень,