и их вовсе не смущали ни нетипичные размеры, ни тот факт, что в норме они должны расти в тепличных условиях, а не в дикой природе.
— Хорошо, что мы не купили пять канистр… — заметила Стеффи.
Мойра просунула руку в плотную изгородь из листьев и стеблей и достала оттуда увесистый перчик. Несколько магических пассов, вычитанное в брошюрке заклинание — и перец превратился в живой листок бумаги. Арцисканки знали, что если собрать эти листы вместе, они срастутся, и при перелистывании будет жечь пальцы, а яркие типографские краски никогда не увянут. Стеффи взяла листок перцовой бумаги из её рук и подумала, что на нём-то и надо записать сегодняшние приключения, чтобы после такого поступка от них остался хотя бы рассказ.
— Нужно очень много творчества, — вздохнула Мойра. — Напишем завтра Ёлке. И Джулс. И сделаем рассылку о конкурсе.
— Рассылку… о конкурсе… — Стефания тоскливо посмотрела на полупустую башню.
Мойра, посмотрев на приунывшую подругу, ткнула её в бок и сказала:
— Тащи сюда какую-нибудь доску, срочно.
Спустя полчаса любой прохожий, как и любопытное солнце, с трудом пробивающееся сквозь заросли перца, могут увидеть, что одной доской дело не ограничилось. Огромный лес был огорожен частоколом, а перед входом висела табличка: Перцвальд. Те же, кто рискнёт зайти внутрь и рассмотреть табличку с другой стороны, увидят перечёркнутую надпись «Перчик-мэнор».
А что же стало с создателями новой аргемоновской достопримечательности… Некоторые говорят, что их никто никогда больше не видел. Однако ходят легенды, что в перцовых-перцовых зарослях перцового-перцового леса сидят главный и важный Перчики перцовой-перцовой газеты и пишут перцовые-перцовые рассказы, и чтобы выманить их в гостинку, нужно встать у калитки Перцвальда и трижды прокричать: «Хотим эфир! Хотим эфир! Хо-тим эфир!».
Есть и другой способ выманить жителей перцового леса: творчество. Но им никто никогда не пользовался, а кто пользовался — те ни за что не расскажут, чтобы их не заставили писать домашки и статьи в Агору.