АПОКРИФ-97 : 11.2015 ( H5.1 e . n .)
тия духовной энергии , происходящей из источника , внеположенного человеческому сознанию . Мистицизм как особая форма восприятия реальности в состоянии изменённого сознания порождает ощущение независимости от « земной », « мирской » жизни и утверждение жизни « небесной », « духовной ». Для того чтобы приобрести такой опыт , человек должен разомкнуть внутреннее пространство самосознания , ограниченное рамками « самости », признав свою ничтожность перед « Высшим Началом ». Следовательно , у нас здесь возникает порочный круг : с одной стороны , вера в трансцендентное невозможна без принесения в жертву своего эгоцентризма , а с другой , такая жертва невозможна без веры . Не означает ли это , что как вера , так и жертва невозможны в принципе ? Зачем я стану прилагать силу воли к подавлению эгоцентризма , если у меня нет веры в необходимость такого усилия , в то время как саму эту веру я способен приобрести уже после подавления , когда пространство « микрокосма » будет разомкнуто ? Если имеется в виду некий первоначальный соблазн , ибо мне может быть просто любопытно , что произойдёт со мной , когда я « открою себя Богу », то не попаду ли я в ловушку экзальтированного воображения , купившись на такую приманку ? Ведь после того , как « опыт » приобретён , большинство мистиков , как правило , уже не сомневаются в его подлинности , прочно « сев на крючок » благочестивых иллюзий общения с Богом ...
Если мы уверены в существовании такого интересного субъекта как наш собственный дух , то нам , по-видимому , следует полагать его в качестве некоей целостности в себе . Уже само понятие « дух » обозначает силу ( энергию ), лежащую в основе всей жизни ( от древнееврейского « руах » — « сила », « мощь »). Приманка веры в существование внеположенного нам Духовного Объекта ( Бога ) или другого какогонибудь « ориентира духовной эволюции » побуждает , а порой и заставляет нас не направлять эту силу в сторону насыщения себя жизнью , но использовать её для установления связи с чем-то , от нас совершенно не зависящим . Формально жертвой может быть что угодно : богатство , власть , личная жизнь ( Гумилёв ), разум ( Тертуллиан ), желание ( буддизм ) или воля ( Шопенгауэр ), — но в любом случае речь идёт именно о « жертвоприношении духа » (« sacrificium spiritus ») как нашей личной силы . Более того , каналом для утечки нашей силы может быть далеко не только религия .
Мы жертвуем своей силой постоянно , когда отдаём её во имя торжества « национальной идеи », тратим на занятия философией , наукой , искусством , приобретаем и повышаем своё образование , создаём семейные узы . Такое признание вовсе не обязательно является поводом для сомнения в правильности подобной отдачи , оно , скорее , представляет собой простую констатацию факта . Возможно , силы в нас действительно слишком много , чтобы держать её взаперти и использовать только для поддержания своей жизнеспособности . Даже то , что я сейчас пишу эти строки , является моим « жертвоприношением духа », полностью лишённым , однако , желания благочестиво выслужиться перед предполагаемым « создателем ».
Творчество является таким же закланием духа , чем бы оно ни было . Научное исследование , философские штудии или создание произведений искусства есть каналы творческой работы , и через эти каналы энергия нашей жизни постоянно утекает из « микрокосма » в « макрокосм ». А что , если я не желаю , чтобы это происходило ? Что , если я хочу быть безраздельным собственником своего духа , не стремясь отдать его на служение тем или иным идолам ?
91