ТРАДИЦИИ И ПРОРОКИ
древние индийские мудрецы : « В начале [ было ] желание , что было первым семенем мысли » ( Ригведа X . 129.4 ). Тонкий и едва уловимый , он попал в рабство к вожделению . Брахман , пожелав , произвёл всю Вселенную своей творческой мыслью . И когда , наконец , после « Века Брахмы » всё живое через страдания и множество жизней достигало высшего бытия , — даже тогда , после долгого периода покоя « Ночи Брахмы », разрушенное желание появлялось снова , и новая , кишащая страданиями вселенная возникала снова , и снова , и снова . Это был замкнутый круг бесконечных жизней , неотъемлемой частью которых было страдание , и Сиддхартха , обретя мудрость , нашёл прибежище , путь окончательного освобождения для всего мира , которое не будет утеряно вновь — это лекарство от страдания и постоянного круговорота жизней .
Обнаружив , что в духовных методах риши , в ужасной аскезе не было того тотального умиротворения , которого он намеревался достичь , Сиддхартха отверг эти системы и практики . И тогда пятеро учеников , следовавших за ним в надежде на воздаяние за свою службу , когда он достигнет конечного просветления , покинули его в час разочарования и отчаяния . Он , так изнурявший своё тело , как ни один индийский святой прежде , снова принял пищу , полученную как подаяние , чтобы поддержать своё тело . И эти пятеро посмели осудить поведение учителя , решив , что теперь он никогда не достигнет просветления , и оставили Его .
Но , как самое тёмное время предшествует рассвету , так случилось и с бодхисаттвой . Нетрудно представить , как это осуждение и дезертирство поколебало в тот момент его мысли , и как он мог вернуться к той кажущейся реальной жизни , которую отверг . Когда ученики с презрением покинули его за то , что он понял , что шесть долгих лет мучительной аскетической практики были ошибкой , что этим путём не достичь освобождения , у него осталось достаточно мужества , чтобы бросить эти практики как бесполезные . Ослабленный продолжительным постом и бдением , утомлённый , как утомляется великий , созерцая ничтожность жизни , тщетностью наших усилий и стремлений , он — мы можем прекрасно представить это — снова устремил своё сердце к мысли обо всех тех благах , которые оставил позади . Отец , жена и ребёнок , трон , знакомые лица и любимые друзья юности — все они попрежнему ждали его , молились за него , но это была лишь иллюзия реальности и царствования . Всё это должно было тянуть его назад — покинутого , ниспровергнутого , брошенного всеми . Но даже тогда он не отвернулся от своей великой цели . Не ради себя , но ради помощи всему человечеству отказался он от всего этого — даже ради тех , кто оставил его в час временного поражения , тех , кто был для него частицами всего мира , за благо которого он так рьяно сражался .
В восточных книгах , изобилующих метафорами и образами , говорится , что этот последний страшный соблазн вернулся к Сиддхартхе в образе Мары , искусителя человеческих сердец , духа поглощённости земными заботами , живущего в каждом из нас , выстроившего своих подданных для последней великой битвы — битвы между добром и злом в этом несравненном уме . Там , в джунглях , сидя в одиночестве под деревом , он подводил итог своей мучительной шестилетней борьбы и напряжённой работы . Не испытал ли он на себе все эти пути достижения высшего состояния бытия , о котором пели песни древние святые ? Ему были хорошо знакомы возвышенные и прекрасные состояниями , на поиски которых люди могли потратить всю жизнь — и
172