музыка
«Опера для меня – это мечта. Я долго и стреми-
тельно к ней шла, и вот – финишная черта. Мечта
воплотилась в реальность. Не подумайте, что это
произошло в мгновение ока. Мой путь к тем произ-
ведениям, ролям, которые есть у меня сегодня, был
долог и тернист, но вера, талант и трудолюбие пре-
одолели все преграды».
Историей своего успеха с читателями нашего жур-
нала поделилась Ирина Петрик – успешная оперная
певица-сопрано, педагог, одна из лучших выпускниц
Высшего музыкального училища имени Глиэра (Украи-
на). Концерт Ирины Петрик в Атланте состоится 27
апреля в 19.30 в Avondale First Baptist Church.
мне ближе. Наша школа уделяет огромное значение
пению на опоре, правильному «продыху», правильной
фонации, поднятию зевка (нёбной занавески) и, соот-
ветственно, созданию необходимого вокального резона-
тора. Именно в училище Глиэра я получила прекрасную
подготовку по актёрскому мастерству и познакомилась
с системой Станиславского, за что безумно признатель-
на своему педагогу Николаю Владимировичу Бондарю,
замечательному актёру.
Как правило, наши певцы обладают большими голо-
сами, тембрально красивыми инструментами от приро-
ды. Но совсем мало внимания уделяется дикции, уме-
нию правильно произносить текст на разных языках.
шлого». Он познакомил меня с пением Марии Каллас,
Биргит Нильсон, Кирстен Флагштад, Юсси Бьёрлинга,
Фрица Вундерлиха, Франко Корелли… После этого от-
крытия я никогда уже не была прежней, моя вокальная
эстетика изменилась решительно и бесповоротно. Из
современных певцов мне очень импонируют Айлин Пе-
рез, Сондра Радвановски. А также я восхищаюсь твор-
чеством своей близкой подруги, заслуженной артистки
Украины Тамары Калинкиной.
– Что в Вашей творческой биографии Вы считаете
самым важным, самым знаменательным? Есть ли
события, люди которые для Вас стали знаковыми,
поворотными?
– Безусловно, на творческом пути мне повстре-
чалось множество совершенно необыкновенных,
талантливых и замечательных людей. Знаковыми
стали встречи с моими педагогами: Тамарой Ко-
валь, Памелой Фрай в Консерватории Сан-Фран-
циско, Дорис Ярик-Кросс в Йельском Универси-
тете. Они буквально слепили меня, мой голос и
голосовой аппарат. Я считаю их своими «вокаль-
ными мамами». Это особенные отношения. Так-
же я безумно благодарна встречам с абсолютно
неординарными коллегами в нашей оперной ин-
дустрии, певцами, режиссерами, дирижёрами –
их слишком много, чтобы перечислить. Но самой
важной встречей стало знакомство с моим мужем,
который исполнял Мизгиря, когда я пела Снегуроч-
ку в Гарвардском университете. Я не знала, что
такое любовь с первого взгляда, с первого звука,
но благодаря Кевину мне было суждено прочув-
ствовать эти эмоции. Ради этого стоит жить.
– Репертуарные возможности огромны, но и
нагрузки тоже огромные. Как Вы справляетесь
с таким графиком и что Вам помогает восста-
навливать ресурсы?
– Помимо певческой деятельности я также яв-
ляюсь профессором по вокалу в колледже Сейнт
Роуз в Нью-Йорке, поэтому нагрузка действитель-
но иногда просто сумасшедшая. Я обожаю своих
учеников, они меня вдохновляют и наполняют
творческой энергией. Что помогает восполнять
силы? Как ни странно, тишина. Я отдыхаю, когда
нахожусь в одиночестве на природе или дома, но
абсолютно без звуков. Ни телевидения, ни радио, ни
телефонных звонков. Устраиваю молчаливые дни, кото-
рые не только помогают восстановить голос и дают ему
возможность отдохнуть от труда, но также и настраива-
ют меня на правильную волну, дают ощущение ясности,
спокойствия, новых сил. Никогда не забуду, когда мы с
Кевином пели в Национальном концертном зале Харпа
в Рейкьявике, и я пошутила, мол, почему исландцы та-
кие молчаливые? На что мой местный друг ответил: вы
американцы такие сумасшедшие, шумные, всё наружу,
все время отдаёте свою энергию, а мы копим. Я это взя-
ла на заметку, и действительно чувствую – это работает.
Скандинавский лайфхак!
– Каковы Ваши любимые роли?
– Для меня особенными всегда становятся роли, кото-
рые не совсем естественны для меня как для актрисы.
Когда играешь, в принципе, сам себя и получаешь роль
в формате «type cast», то просто проживаешь предла-
гаемые обстоятельства в своём «существе», органично.
Моя природа – играть темпераментных, ярких женщин,
эмоциональных, безудержных, сильных. Намного слож-
нее играть персонажа, в какой-то мере противополож-
ного своей натуре. В актёрском кругу это называется
stretch work – расширение актёрского диапазона. Когда
я играла Снегурочку, мне нужно было найти другие кра-
ски, противостоять своему естеству, придержать вожжи.
Она эфемерная, прозрачная, наблюдатель. Это было
сложно. В прошлом сезоне я спела свою первую Татья-
ну в «Евгении Онегине» Чайковского. Признаюсь, это
тоже совсем не я, но как же увлекательно было прожить
её судьбу на сцене! Очень трудным персонажем для
меня была Сестра Анжелика из одноимённой оперы
Пуччини – молодая монахиня, которую родные упрята-
ли в монастырь из-за внебрачного ребенка. Она уже 7
лет живет одной мыслью: увидеть своего сына. Но,
к сожалению, узнает, что он погиб несколько лет
ОБЩЕНИЕ ДУШИ С ДУШОЙ
– Ирина, когда Вы ощутили себя музыкан-
том? Когда возникли потребность заниматься
музыкой и понимание, что свою жизнь Вы хо-
тите связать именно с этой сферой?
– Наверное, я всегда в какой-то степени ис-
пытывала необъяснимую потребность в музыке.
Помню, в 5–6 лет сидела за фортепиано отца
и пыталась что-то «сочинять»… Конечно, абсо-
лютно непонятное и невнятное что-то играла, но
была уверена, что это очень красиво. Эти посто-
янные, отчаянные и, наверное, достаточно гром-
кие попытки привели к тому, что родители приня-
ли решение отвести меня в музыкальную школу
по классу фортепиано с надеждой, что эти звуки
со временем приобретут какую-то сознательную
форму. Они не ошиблись. Музыка меня завора-
живала, проникала настолько глубоко, что меня
это иногда пугало, и вместе с тем давало ощуще-
ние удивительной радости. В 9 лет моя творче-
ская белиберда была отмечена администрацией
школы, и я начала посещать уроки композиции.
До сих пор храню эти нотные тетрадки с первы-
ми записями, там такие простые, обыкновенные
мелодии, но такие настоящие, честные. Скоро я
начала с увлечением придумывать песни. Удиви-
тельно, но наши друзья детства до сих пор их
помнят и поют! В 10 лет я поступила в детский те-
атр и начала активно выступать и гастролировать
по бывшему Советскому Союзу с труппой. Вот так
и я поймала, как говорят американцы, theater bug.
– Как Вы пришли к мысли стать оперной певи-
цей? Кто подал Вам эту идею, или что повлияло на
это решение?
– Конечно, это прозвучит как клише, но я действи-
тельно пела практически всегда. Мне очень повезло с
семьей: отец прекрасно пел, мама очень ценила музыку
и восхищалась искусством. Одно из моих первых вокаль-
ных воспоминаний: стоя возле зеркала, я имитировала
певицу Мирей Матье на своём придуманном «француз-
ском». Уверена, это выглядело очень комично… Я стар-
шая из четырёх девочек, и мы с моими сёстрами всегда
пели вместе, и на домашних концертах, и в школе. Я
пела в детском театре «Сказка», выступала на школь-
ных утренниках, играла в КВН. Когда-то меня услышал
преподаватель по вокалу в местном Доме творчества и
пригласил прослушаться в детский хор с симфоническим
оркестром. Надо сказать, я пела до этого момента толь-
ко в эстрадном или народном жанре, и не могла даже
представить себе, что скоро до мозга костей влюблюсь
именно в классику. В 14 лет спела солисткой с этим же
хором и оркестром в главном зале Национальной фи-
лармонии Украины в своём родном городе Киеве. В 17
лет мой первый педагог по вокалу, заслуженный деятель
искусств Украины, замечательное и блистательное со-
прано, солистка Национальной оперы Тамара Емелья-
новна Коваль заметила меня и взяла в свою студию при
Киевском высшем музыкальном училище имени Глиэра.
Она научила меня главному – петь «душой».
– Вы обучались как в Украине, так и в Америке.
Вы можете сравнить эти две школы, рассказать про
уровень вокальной подготовки? Какая школа Вам
ближе? Что, на Ваш взгляд, наиболее ценного в ка-
ждой из этих школ?
– Спасибо за интересный вопрос. Я бесконечно бла-
годарна возможности иметь уникальный вокальный
опыт и не могу сказать, что какая-то конкретная школа
64
4 (188) апрель 2019
Артисты сами пытаются овладевать этими навыками
вне стен учебных заведений. В американской вокаль-
ной школе всё довольно похоже, но студенты обязаны
брать курсы французского, немецкого и итальянского
языков, каждый из них минимум по году, в интенсив-
ном экспресс-режиме. Также проходит обучение IPA –
интернационального фонетического алфавита. Это за-
мечательная и очень полезная система транскрипции,
дающая возможность без ошибок читать на практически
любом языке. Я окончила Консерваторию Сан-Фран-
циско и во время учёбы постоянно восхищалась дис-
циплиной своих ровесников-американцев, а также их
открытости всему новому, творческому любопытству и
отсутствию зашоренности. По поводу техники ситуация
неоднозначная. Могу сказать, положа руку на сердце:
в любой стране, в любом учебном заведении, в любой
культуре абсолютно всё зависит от конкретного педаго-
га. Неважно, в какой стране ты найдёшь это сокрови-
ще, но если нашёл, то береги, уважай, цени, а главное,
учись секретам мастера!
– Кто из великих сопрано прошлого оказали на
Вас решающее влияние в период Вашего станов-
ления – если такое, конечно, вообще было? Может
быть, кто-то из современных певцов служил для
Вас ориентиром?
– Я в своё время была шокирована, услышав пение
Джоан Сазерленд. Я не понимала (и до сих пор не по-
нимаю!), как можно так петь? Леди Сазерленд – это в
какой-то степени уникальный персонаж, безумно бога-
тая природа. Мария Каллас, поющая актриса, которой
до сих пор нет равных. Раньше очень любила Анну Мо-
ффо, когда была совсем юной. Сейчас обожаю Ренату
Тебальди, Миреллу Френи, Зинку Миланов, Леонтин
Прайс. Эти голоса мне ближе, понятнее по типу специ-
ализации. А вообще именно мой муж, потрясающий ба-
ритон Кевин Кис, открыл мне мир «золотых голосов про-
▶
www.russiantown.com