Синяя нить. Мерцающая в сумеречном свете, она нетвёрдо обозначает, видимо, будущие изменения ландшафта. Идём по ней, она вьётся, то натягивается, то опадает, то
справа, то слева, то ли мы её тянем, то ли она нас.
Вдруг лес с ниткой обрывается, рельсы, дорога, и за ними кадр из фильма-утопии —
забор, в проёме которого видны футуристические сооружения: огромная, лежащая на
боку гильза от сифона, жёлтые и синие гигантские колбы, что-то вроде кубка победителя
на ножках, вокруг чаши которого стоят инопланетяне в белых скафандрах. Пялимся друг
на друга.
Справа от этой футуристическо-утопической геометрии почему-то архаическая избасруб. Завод действует, хотя кроме четырёх человек в скафандрах никого не видно.
Любуемся. Вдруг появляется человек с ренессансными глазами. Говорит, что этот бетонный завод построили итальянцы.
Раздаётся тревожный гудок, но скафандры не двигаются с мест.
Идём по дороге в глазури из бетонной грязи. Вокруг завода снова сгустки мусора, но
теперь с итальянско-ренессансными мотивами — мраморные драпировки из бетонированного полиэтилена. Вдоль дороги одинокие рельсы, бесцеремонно прерванные асфальтом дороги, но как ни в чём не бывало продолжающиеся с другой стороны. Похоже,
из этого завода пути нет. Кузькин говорит: «я как будто хожу ПО КРУГУ у бетонного
завода».
Перекрёсток.
Впереди поле.
За полем Зелёные Качели.
Неожиданно Кузькин говорит: «Веди всех туда и рассказывай про Качели. Вернётесь,
когда я позову».
Я сегодня была готова следовать, а вести за собой — не очень. Чувствую, как повисает
напряжение. Стараюсь его подтянуть. Идём сквозь жёлтую траву, через чёрные строчки
канав, к Зелёным Качелям. Я рассказываю про нашу зимнюю поездку. Пытаюсь рассказать формальный сюжет, а сама вспоминаю то, что нельзя пересказать — медведя, прыжок, хохот, костёр, кенгуру, валяться в снегу…
Наше это место обрастает новыми подробностями. Плащ — муравьиный дом исчез,
зато появилась железная Голова Быка с одним рогом. Может, даже Минотавра.
Из описательного текста к акции «Реклама» А. Кузькина:
«Прямо напротив качелей, тоже на пне, был найден другой объект. Это была довольно здоровая и тяжёлая железка, напоминающая коровью голову. Особенное сходство с головой коровы ей придавал торчащий справа какой-то металлический
рычаг в форме рога. Когда я был здесь в июне, коровьей головы тут точно не было.
То есть кто-то специально притащил её сюда, положил на пень ровно напротив качелей и при этом ориентировал мордой точно к ним.
Коровья голова мной тогда не была никак интерпретирована, но сам факт её появления был удивителен.
— Мария, не хочешь ли ты изготовить точно такую же голову и разместить её рядом
с настоящей?».
Нашли «3» от одного из городов, и ещё несколько остатков цивилизаций.
Оля достаёт книгу Кандинского зачитывает оттуда цитату — она очень подходит моменту, но я совершенно не помню, о чём, так как слишком поглощена расслоением настоящего момента и памяти, и тем, что я не могу найти форму для их соединения, не
разрушив герметичности момента. Ведь тогда мы пытались его запечатать.
В общем, она зачитывает цитату и пытается закинуть книгу на Качели. Не сразу, но
с Мишиной помощью удаётся. Ими добавлен элемент.
Звонок.
Идём назад. Я иду впереди, раздвигая траву. Ноги мокрые выше колен. Неожиданно среди блёклой колючей травы торчит очень белое тело с розовым следом вопроса
на груди и животе, ногами вверх. Наконец, переворачивается, снова становится целым,
с головой. Глинистая яма тут же заполняется водой.
Продолжаем путь.
Сумерки сгущаются. Возвращаемся на перекрёсток. Заходим за красный деревянный
шлагбаум — индейский алтарь, как говорит АК, в подтверждение этих слов перед ним —
след от очага.
Углубляемся в стремительно синеющий лес.
Вот на него нацелена синяя камера-канистра. Вот на ветке — жестяной кремль, содержащий подозрительный мармелад-«крепыш». Придётся съесть. Ну, эээ, я его только
облизала. Подержала за щекой. Перевернула языком. Теперь он, завёрнутый в листик,
лежит в кармане.
АК ищет дорогу дальше, но из бетонного круга так просто не вырваться — выбредаем
снова к забору завода. Уходим от него через чащу. Вроде оторвались.
Темнота сошлась, из неё Кузькин фонариком выхватил что-то сверкающее золотом и
сиреневым. Вот моя точка на этой карте. Бывшие надувные шарики превратились в мерцающую гигантскую бабочку, устроившуюся спать на ветке.
Карабкаемся по насыпи.
Выходим на дорогу — она как голубоватая труба в чёрных стенах леса. С двух концов
трубы — свет. Свет движется на нас и от нас. Идём вдоль белой полосы. Через некоторое
время снова ныряем в лес и начинаем скакать через ручей, который сопровождает нас
с самого начала.
Жирная тьма.
У меня активируются нейронные связи из детства. Тогда, летом, живя на даче, я ложилась спать в одежде. Ждала, пока все заснут, вылезала в окно, сквозь жасминовый куст,
и шла гулять с компанией. Иногда мы делали ужасные гадости — ходили по разделительной полосе шоссе со свечкой или в белых простынях, пугая машины. Жгли костёр
в лесу. И бывало так, что поссорившись, или ещё из каких-то подростковых соображений, я уходила одна из леса. Шла сквозь тёмную чащу, и меня страшно возбуждало, что
я владею этой дорогой, лесом, не боюсь его, не боюсь заблудиться, что это моя карта,
мне подчинённая. И вот сейчас, когда все уже устали и притихли, я оказалась впереди,
шла, угадывая дорогу, мне ещё не известную, меня настигло состояние почти транса,
депривации. Я чувствую, как эта тьма расступается передо мной, облегает моё лицо,
раздвигается, как вода, разрезанная корабельным носом, не сопротивляясь. Мне жутко
нравится быть этой одинокой носовой бабой корабля и в то же время чувствовать, что
вы все сзади на этом корабле есть. И что работает беспроводная связь.
Тело нагрелось и не напоминает о себе ни замёрзшими пальцами, ни ушами.
Время тоже перестало двигаться — тьма достигла края шкалы.
Но тут эту тьму, этот кокон, как моль, проел свет из окон панельных домов, так грубо
оборвавших этот сказочный лес. Мы вышли на нелепые человеческие улицы, перерытые
траншеями и заставленные гаражами. Новые панельные дома, ставшие сразу старыми
от осени, грязи и неряшливости людей.
Двигаемся в щелях между заборами и гаражами. На одной из стен надпись: YOU SAW
WHAT YOU GET (get с таки