когда N. раздевалась передо мной. Через два месяца я уже выучил ее наизусть как любовницу и она больше ничем не удивляла меня: я знал наперед, какие движения она произведет, каким голосом застонет, вцепившись в меня, и как вздохнет она в облегчении.
Ее запахи не заставляли меня бросаться на нее как прежде — я перестал замечать их, будто они были мои. Дух немецкого сыра меня волновал больше, чем ее запах.
Потому что напоминал мне о других женщинах.
PlayCountry 127